– Белоусова.

– А зовут как?

– Валерия Николаевна.

– Муж, наверное, тоже Белоусов?

– Не знаю, – всхлипывала Галия.

– В каком он звании, тоже не знаешь?

– Не знаю.

– Ну, бог с ним, – решил я, что пресловутому товарищу капитану этих сведений должно хватить. – Но на будущее, дорогая, тысячу раз подумай, прежде чем что-то сказать. Нельзя допускать, чтобы кто-то что-то неправильно понял. У тебя работа хорошая, интересная, жаль будет потерять.

Глава 17

***

Москва.

– В четверг ты уже улетаешь, – озабоченно проговорила капитан Артамонова Диане. – Времени, конечно, у нас с тобой было слишком мало… Но надеюсь, успела тебе дать всё, чтобы ты спокойно и успешно работала за границей. Главное, подробнее пиши агентурные сообщения, чтобы у резидентов меньше вопросов оставалось и не требовались повторные встречи для уточнений.

– Никаких агентурных сообщений и встреч! – резко ответила Диана. – Вернусь в Союз, вот тогда всё и расскажу.

– Но… Кто так работает? – удивлённо уставилась на неё Артамонова. – Хороша ложка к обеду… Информация имеет свойство устаревать…

– А спешка хороша только при ловле блох, – уверенно, даже нагловато ответила ей Диана. – Будет что-то срочное, прилечу, в конце концов, на денек в Москву. Ну а так – вот вы просите меня искать людей, что симпатизируют СССР. Найду таких, предположим. Вернусь в марте, вам сообщу. Да какая вам разница, месяцем раньше или позже? Что они, за месяц передумают, что ли, СССР любить? А вот меня всяко уже забудут. И когда вы их вербовать придете, уже не догадаются, кто на них вас навел, если вербовка не срастется… Ну а если вдруг мне кто в руки сам отдаст секрет какой важный, ну, не знаю, как там какая пушка военная изнутри устроена, то я сразу в Москву и прилечу.

Артаманова застыла, не зная, что и сказать. А ведь и верно…

***

Москва. Квартира Быстровых.

Регина сидела на кухне и мешала ложечкой уже давно остывший чай. Мать сразу обратила внимание, как только дочь вернулась, что она в совершенно подавленном настроении.

– Регина, что происходит? – с беспокойством спросила она. – Ты не беременна?

– Ты лучше поинтересуйся у неё, почему её милиция искала! – раздражённо спросил отец, неудачно для ее расспросов появившийся на кухне.

Регина не захотела слушать его недовольные высказывания в свой адрес и поспешно скрылась в своей комнате.

– Ну, что ты опять начинаешь? – вспылила Нина Георгиевна. – Дай мне поговорить с ней спокойно. Тебе же в милиции ясно сказали, что к Регине у них вопросов нет. Что ты её клюёшь теперь без конца?

– Конечно, это же не ты ходила в милицию позориться!

– Ах, какой позор! Подумайте только! Сходил в милицию, поговорил с сотрудником! – взвилась мать и ушла с кухни в комнату дочери. Встала, прислонившись к двери, чтобы немного успокоиться.

– Регин, не принимай близко к сердцу слова отца, – села мать на кровать рядом с лежащей дочерью. – Он переживает за тебя, волнуется, а показать это стесняется… И я волнуюсь… Регин, ну что с тобой?

– Мам, – не выдержали нервы у Регины, – Рашид пропал…

Она расплакалась, уткнувшись в подушку.

– Девочка моя, ты что, беременна? – ещё больше разволновалась мать.

– Да нет! – вскрикнула Регина. – Причём тут это? Я звонила ему на работу, мне сказали, что он уволился! Из Верховного Совета уволился! Да он только устроился туда, так радовался. Все эти проверки, опять же… И вот так, ни с того, ни с сего взял и уволился?!

Самое главное, что девочка не беременна, – с облегчением подумала мать, обнимая её.

– Не плачь, дорогая, я попробую что-нибудь узнать через наших родителей. У нас разные дети учатся, есть дети очень больших начальников.

– Правда? – с надеждой спросила Регина.

– Почему нет? – погладила она дочь по голове. – Найдём мы твоего Рашида…

И спросим с него за все твои слёзы, мои слёзы и отца твоего седые волосы, – с негодованием подумала Нина Георгиевна.

***

Звонил Руслан. Попросил Загита к телефону, а когда услышал, что он сегодня на дежурстве, решил со мной поделиться своей бедой.

– Представляешь, Паш, – начал рассказывать он, – в прошлый четверг мать согласилась прописать Марину, а сегодня зашёл за ней в конце дня на работу, чтобы этим делом заняться, а она уже ни в какую!

– Ну, вот теперь вижу, что всё с моей любимой тёщей нормально, – съязвил я. – А то ты как позвонил в пятницу, что она безропотно согласилась, я уж, грешным делом, подумал, не заболела ли она тяжко.

– Да я, признаться, сам тогда удивился, – хмыкнул он. – Но что теперь делать-то?

– Что делать… Что делать… Иди в исполком, объясни ситуацию, мол, у нас трёшка, прописаны только мы вдвоём с матерью, а она мне дочь малолетнюю не даёт прописать. Только, прямо завтра не иди, дай мне пару дней почву там подготовить.

– Хорошо, спасибо! Что наши, завтра приедут?

– Едут, едут. Мои отпросились. Им на работу только в понедельник, но у нас собрание кооперативное в субботу в одиннадцать утра. Им обязательно надо быть. Ты с нотариусом договорился?

– Да. И наш покупатель уже прилетел.

– Ну, отлично. Оформляйтесь. А с пропиской дочери вопрос решим так или иначе.

Мы попрощались, и я тут же, не кладя трубки, заказал звонок Шанцеву домой.

Когда нас соединили, Шанцев решил, что это Ахмад и радостно приветствовал меня, как старого друга. Он уже был в курсе, что наши едут в Святославль на пару дней.

Но услышав, что это я, обрадовался ещё больше. Я аж немного напрягся от неожиданности. Кто ему я, и кто Ахмад, чтобы так мне радоваться?

– Александр Викторович, не откажите в маленькой услуге, пожалуйста, – тем не менее, сразу перешёл я к делу. – У меня тёща в Святославле одна в трёшке осталась, с ней ещё сын прописан. Он пытается сейчас туда свою маленькую дочь прописать, так Оксана Евгеньевна ни в какую.

– Вот, змеюка подколодная! Кукушка! Всех из гнезда выдавила! – с жаром выдал Шанцев, я даже не ожидал от него такого, но в сердце эти слова отозвались приятно, что уж там говорить. – Ну, она у меня допрыгается! Вылетит в няньки с должности заведующей детсадом, горшки детские мыть!

– Не, не… Не надо, – возразил я. – Мы решили в исполком с заявлением обратиться. Там нет никаких оснований, чтобы сыну отказать. Надо только проконтролировать, больше ничего. Чтобы ни у кого не возникло желания помочь «бедной, всеми обижаемой старой больной женщине» или, не знаю, что она там ещё может придумать? Родителей своих подключить из садика…

– Ну, пусть попробует, подключит, – хохотнул Шанцев. – Это в моем-то городе!

– Спасибо, Александр Викторович. – поблагодарил я, немало удивленный хваткой нового первого секретаря. «В моем городе», однако же, как заговорил! А вначале так паниковал, так не хотел уходить с завода!

– Павел, а ты не мог бы тоже приехать в Святославль? – тут же, не отходя от кассы, предъявил он мне.

– А что случилось? – насторожился я.

– Принял дела у предшественника, есть непонятные для меня моменты, посоветоваться хочу, – ответил Шанцев вполне невинно, с точки зрения «товарища капитана», но я-то сразу понял, о чём пойдёт разговор. Ну, что ж, сказал «а», говори и «б».

– Конечно, приеду, Александр Викторович. Куда я теперь денусь с подводной лодки? Можно будет у вас остановиться?

– Хоть навсегда оставайся жить, – обрадованно предложил он. – Найдем тебе квартиру. Трешку в центре, в новом доме, чтобы Галия и дети себя уютно чувствовали. На заочное перейдешь в своем МГУ, а я тебя к себе или в исполком устрою.

– Спасибо, я подумаю, – усмехнувшись, ответил ему. Ну да, уже бегу, сверкая пятками, переезжать из четырехкомнатной в Москве в трешку в Святославль. Только Галию «обрадую» возвращением на родину. – Но нас много… Раньше следующей недели не получится. Я вам позвоню, как билеты возьму.

– Очень буду ждать!

Мы попрощались, и я положил трубку. Мстительный Шанцев, неймется ему со своим врагом разобраться, что чуть его в тюрьму не законопатил лет на десять. Хотя… Если бы я сам вот так посидел в КПЗ, по ложному обвинению, тоже не простил бы.