Эх, небось, аудит всей документации придётся делать. Но помочь надо. Шанцев же не только с пропиской поможет, но и с разделом квартиры, если Оксана вдруг снова упрется. На сколько ехать? На неделю?

Остаток вторника занимался разбором писем из редакции. Мама с Ахмадом помогали и Галия к нам присоединилась, как малыши уснули.

Моя семья относилась к этому процессу очень серьёзно, они ощущали себя причастными к чему-то очень важному и серьёзному. А ещё им было очень интересно и любопытно. Когда я сегодня притащил целый мешок писем из редакции, мои домочадцы, включая Ирину Леонидовну, не смогли скрыть своей радости.

По уже заведенной традиции, мне попадали в руки только те письма, что требовали какого-то решения. В этот раз Ахмад счёл одним из таких письмо из Долгопрудного. Там у жителей одной из новостроек была проблема с придомовой дорогой и придомовой территорией вообще. Но больше всего людей волновала дорога, мол, ни скорая, ни пожарные подъехать не могут. Зимой ещё ничего, а осенью беременной женщине со схватками пришлось идти по грязи до машины скорой вдоль всего дома. Люди с ужасом ждут весны, потому что дорога к дому опять превратится в жидкую кашу.

– Странно, что они не в исполком обращаются, а в газету пишут, – заметил Ахмад, заметив, что я закончил читать письмо. – Исполком бы в два счёта строителей всё закончить заставил. Как думаешь, это, вообще, правда?

– В России испокон веку две беды: дураки и дороги, – задумчиво ответил я, припоминая, что все беды прежнего руководства теперь уже нашей обувной фабрики тоже начались с отсутствия дороги. – А если серьёзно, жители не написали, что это за дом, сколько подъездов, этажей. Но, судя по тому, что под письмом подписалось почти шестьдесят человек, думаю, дом большой и это правда. Но, пока не приедешь, с людьми не поговоришь, конечно, выводы делать рано…

– Поедешь? – с интересом глядя на меня, спросила мама.

– Сейчас узнаю, – улыбнулся я и пошёл опять звонить Ионову.

– Константин Сергеевич, нужна поездка в Долгопрудный, – без предисловий попросил я.

– На целый день? – радостно уточнил он.

– Да, можно на целый день, – согласился я. – В шесть часов вечера же, как я понимаю, все предприятия заканчивают работу? Мне сигнал один надо проверить, это по окончании рабочего дня лучше сделать, когда люди будут с работы домой возвращаться с шести до семи где-то.

– А что за сигнал? Если не секрет, – с любопытством спросил Ионов.

– Да мне на адрес редакции письмо пришло, – решил я рассказать ему всё как есть, памятуя о его организаторском таланте, который он проявил последний раз. – Жильцы дома жалуются на отсутствие придомовой дороги. Осенью беременной женщине со схватками пришлось идти пешком по грязи вдоль всего дома до скорой. А скоро весна, вот они и паникуют уже заранее.

– На самом деле, у нас много где в стране нет дорог, – заметил он, – одни направления. Но такое безобразие в городе, это, конечно, скандал. Займусь прямо завтра с утра, а на какой день договариваться? Ты же ещё на обувную фабрику лекцию просил.

– Ну, у меня сейчас каникулы, так что вы сами смотрите, как у вас получится договориться, я под вас подстроюсь.

В среду с утра позвонил Ионов и предложил выступить с лекцией на обувной фабрике сегодня, чтобы не переносить уже согласованную лекцию в четверг. Согласился, тем более, всё равно, собирался ехать в бухгалтерию. А гастроли в Долгопрудном решили устроить в пятницу.

К десяти вернулся с дежурства Загит, переоделся, перекусил и они с Алироевыми собрались в Святославль.

– Там Оксана Евгеньевна чудит, – предупредил я Загита. – Вы с ней не связывайтесь, не скандальте. Помогите Руслану переехать и всё. А с ней будет исполком разбираться.

– Я так и знал, – воскликнул он в сердцах, поняв без всяких объяснений, что случилось.

– Еще раз говорю – не волнуйтесь. Шанцев уже занимается этим вопросом, – поспешно сказал я. – Там без нас разберутся. Сами понимаете – все возможности у него есть.

Только после этого Загит немного успокоился.

Пожелали им удачи с Ириной Леонидовной, и они поехали.

Чуть позднее позвонил Сатчан и попросил сегодня вечером принять знакомого тестя. Напомнив, что по плиточному вопросу.

– Конечно, о чём разговор? – согласился я, а сам подумал, что мама уехала, Загит уехал. Надо попросить Ирину Леонидовну задержаться, а то не до гостей будет нам с Галией.

***

Москва. Лубянка.

– Разрешите, Павел Евгеньевич? – заглянула Артамонова в кабинет к Воронину.

– Проходи, Маш, – кивнул он, закрыв папку, в которой что-то изучал на столе.

– У меня снова проблемы со «Скворцом», – беспомощно развела она руками.

– Докладывай, – напрягся полковник.

– Она отказывается встречаться с резидентом в стране пребывания.

– Здрасьте, приехали, – удивлённо уставился он на неё. – С чего вдруг? Встречалась же в Ливане… Без этих всех капризов…

– Она как из Италии вернулась последний раз, так у неё и началась эта паранойя насчёт своей безопасности, – заметила Артамонова.

– Мы ей дали возможность подтянуть навыки, она многому научилась. Ей этого мало?

– Может, после той перестрелки с мафией перепугалась слишком… И вы же сами прекрасно знаете, не всё зависит от агента, – возразила ему Артамонова. – Так-то её понять можно, большинство провалов и начинаются с таких вот встреч с резидентами.

– Кого можно понять? «Скворца»? Это мы с тобой знаем. Резидентура наша знает. А она этого знать не должна. Мы ей этого не говорили…

– Знает она всё, – уверенно ответила Артамонова. – И встречаться за рубежом, твёрдо заявила, ни с кем не будет. Приеду, говорит, и расскажу, что узнала. А будет что-то срочное, прилечу одним днём в Москву.

– Чёрт знает что! Ну, ладно, ей про провалы разведки в целом кто-то рассказал, но вот так научить, чтобы отказывалась вообще идти на контакт в целях безопасности!.. Кто это? Чёрт бы его побрал!

– Только если Гончаров из ГРУ? – предположила Артамонова. – Но мы тут ничего уже не можем сделать… Ни доказать, ни опровергнуть.

– А если это не он? – задумчиво спросил Воронин. – Ну, сама посуди, зачем ему это надо? Так подставляться? Кто она ему? Сестра соседа? Так рисковать… Ну, не знаю.

– И потом, он же как минимум должен знать, что сестра соседа наш агент, – развила его мысль Артамонова, словно сама только что не указывала на Гончарова как источник утечки щекотливой информации. – Маловероятно, что Диана бы решилась подойти к чужому человеку и попросить помощи в таком деле. Мол, ты знаешь, а я агент КГБ, еду за границу работать. Помоги советом…

– Да бред это сивой кобылы! Их кто-то должен был свести. Откуда она знает, что этот сосед, причём не её, а брата, тут же на неё в КГБ не донесёт? Нет, тут только под гарантии своей безопасности признаваться в таком можно… Что-то мы не доработали в этом деле.

***

К трём часам приехал на обувную фабрику. Специально пораньше, познакомился с новым комсоргом Ириной Сорокиной, её телефон дал мне Ионов. Она встретила меня на проходной, среднего роста, спортивная, с короткой стрижкой, молодая, чуть старше Галии на вид, но очень серьёзная, с внимательным, сосредоточенным взглядом.

– Очень приятно познакомиться, – сказал я. – Надеюсь, мы с вами будем так же плодотворно работать, как с вашим предшественником Семёном Громовым. Я с ним по работе в «Комсомольском прожекторе» из МГУ пересекался.

– Громов в райком на повышение ушёл, – с неподдельным уважением проговорила она.

О, как. Расщедрились наши товарищи. Но главное, что и сам он, и окружающие думают, что это заслуженно, человек работал, хорошо себя проявил и вот, пожалуйста, налицо карьерный рост.

До начала лекции была ещё масса времени. Попросил Сорокину показать мне предприятие, она с готовностью согласилась, видимо, не знала, чем меня занять. Прошлись с ней по всем цехам. Специально здоровался со всеми, и с руководством, и с рабочими.

Где-то слышал, что, если встретиться с кем-то глазами, человек тебя запоминает. И вообще, с этой встречей глазами что-то нечисто… Как-то в девяностых у нас в офисном здании одну тётку по голове стукнули и сумку отобрали. Она видела нападавшего, но не знала его. Нас всех, кто в здании работал и хоть как-то под описание подходил, в милицию на опознание таскали.